«Ожидание счастья»
В белизне ослепительных гор и тундры цветочных ковров,
Водопадов, стен ледяных и бескрайнего неба пространства.
В торжественной вечности кочуют олени бесконечной тропой,
Суть жизни для них ясна - достичь высот гольцов небесных.
Сменяя крутизну спусков и восхождений, наитие и мечты,
Судьбу не обмануть, нельзя свернуть, в движении озарение.
В поисках свобод от суеты, где сверкает восторга отражение,
Среди туманов утренних, ливневых дожей, болот и камней.
Неумолимой нитью на подъеме терпеливо ожидая счастье,
Преобразится в очертания множества оттенков драгоценных.
«Птица-искра»
Творец ударил огнивом о кресало, от искры разгорелась душа птицы,
Изнемогая парить беззаботно, попросила молнию создать сушу и небо.
Пламя скрутило сумеречные потоки в трехъярусное деление Вселенной,
Верхний - небесный мир, средний - земной мир, нижний - подземный,
К небу тянулась гора, тайга к земле, вода побежала в подземные миры,
На обожжённых камнях встретились цветы, ягоды, мох, ягель и звери.
Искра в душе горела светом солнца, луны и звёзд, чередуя дни и ночи,
Судьба жгла, тлела, крылом молнии бросала огонь в зияющий рот тьмы.
В грозовом озарении взлетала на верхний ярус неба к Полярной звезде.
Бросая в очаг искру любви, осязала заблудившуюся промысловую удачу.
«Горизонт мечты»
Над вершиной солнцестояние при закатной луне,
Прозрачным мерцанием окутан тундры ягельник.
В переплетение троп кочующих оленей к перевалам,
Родился братишка вечный странник вольный ветер.
Посвистывая вскользь пролёт меж сторонами света,
Каменных глыб нагромождения бродяге не помеха,
В заслоне ледниковых каньонов вечно влажной тени,
Раскрыв объятия, штормом приблизит горизонт мечты.
Открытым взором, измеряя неизвестность тайны гор,
На грани бездонных небес расплетёт ленточки счастья.
«Олень-Гром»
Над Землёй в седьмом слое Неба парит остров из бегущих облаков,
Олени Гром, Молния и Комета странствуют между мирами очагов.
Сопутствуя удаче, Олень-Гром сотрясает небо грозой в просветах звёзд,
Гремит, рёвом грозит, грохочет раскатами, несёт плодородный дождь.
Семь земных слоев огненным потопом проходит очистительная молния,
Дыханием, оживляя животных и птиц, у неба выпрашивая для них пищу.
Творит порядок, свет, тепло, образцы поведения и охотничьи правила.
Ниже - Подземного мира Олень-Комета идёт сквозь слои ледяного огня,
Беспорядка, тьмы, холода, хищников, насекомых и бессудной добычи,
Обжигая души, отсчитывает годы жизни зверей и определяет их судьбы.
«Ветер надежд»
На подходе к третьему подолу Высокого Неба засияла вечерняя глубина,
Солнце жизни упрямо кралось прочь росомахой по слежавшемуся насту.
На горах вечных метелей в достатке ягель, как на небе разных созвездий,
Багульник заметала вьюга, но без ветра надежд стала судьба безучастна.
Стужа давила на душу, сжимала тоской чувства падающего снегопада,
Замерзая в камень, в душе предвечный огонь костерка не угасал дотла.
Белобокая Луна вскинула зарю на рожки, снег от копыт полетел к звезде,
В чащобах волка жадного клыков остерегаясь, Солнце не сбилось с пути.
Озарённая светом без взвизга и слёз лизнула языком руку верная лайка,
В блеске рассветных лучей встретила дуновение весны ожившей мечтой.
«Счастье неба»
Малая Медведица заснула в люльке из меха чёрного зверя,
Издалека падает снежинка-сиротка на верхушку лиственницы.
Кочующий Олень-Облако, купается в озерной глади зеркала,
Чудесной чашей разлитой среди ледников и скал отвесных.
Среди поворотов и тупиков движения в глади потока Казыра,
Пролетают пташки над бурным порогом и сквознякам заводи.
Пленяя душу красотой мечтаний о возвращении новой весной,
Луна сияет сквозь тьму, подсвечивая воду тропинкой надежд.
На перекрёстке падения звёзд и отчаянной истомы слёз души,
Теряются птицы в прозрачной глубине бездонного счастья небес.
«Солнечный знак»
Солнце-мать была источником жизни, кормилицей и любимой няней,
Тёплым лучом очищала холодные горы, на них возрождалась жизнь.
К светилу обращался, выбирая направление для дальних странствий,
Верил в обрастание добычи плотью, охотился в светлое время суток.
Солнце видело и знало о прекращении жизни в живом существе впрок,
Побывавшего в гостях довольного зверя возвращало тайге прибытком.
Советовался в различных жизненных случайностях, чувствуя слабость,
Светило направляло к охотничьему счастью, поддерживая храбрость.
Посвящал оленя, выстригая на хребтине шерсть солнечными знаками,
На нём не кочевал - олень становился собственностью Солнца-матери.
«Дальняя вечность»
Бесконечность Саянского неба в снегах бескрайности горных хребтов,
Грезит кочевая даль пространств, без ощущения времени и стоянок.
Зной синевы, отраженный в мечтах, всходящих к вершинам оленей,
Кочевая тропа тяжела, далека, в недвижном томлении скал и утесов.
Глотками жадно пьющая луна сиреневый хрусталь зеркал озерных,
Во мгле тают россыпь намокших звезд, мерцает загадочной тайной.
Золотом, отразят свет ленточки счастья на тропе далеких странствий,
Провожают отражённые в глазах оленей бездну каньонов и пики гор,
Гребням скал мигом туманным покажется облаков дальняя вечность,
Встречая в недосягаемо долгой выси кометы и вершин бесконечность.
«Высокая луна»
За длинным метельным обозом идёт стая куропаток,
В соболиных шкурах мелодичный плач женской души.
Вершин зубцами поддерживая бездонный небосвод,
В снегах, камнях и ягеле кружатся вьюгой свет и тени.
Чудный, как мечты бредёт бескрайний горный хребет,
Бесстрашно встречая красоту летающих в дали планет.
Кочует по тропе, где гаснет свет зарниц, высокая луна,
Из седины звёздного гнёздышка, вглядываясь в обрыв,
Снежным взором сквозь туманную мглу ищет оленей,
Глазами отражающих блеск блуждающих бродяг комет.
«Белошейка Весна»
Вихрь пронесся, заискрились Звёзды, засветила Луна, и взошло Солнце,
Живая жизнь деревьев, зверей и птиц на Небе и Земле очнулась от сна.
Блеснув снежным оперением наперекор поземке у ягельных проталин,
Дикая стая с тоскующим гомоном потянулась ближе к северному вдоху.
Ветер о тальник споткнулся, по оленьей шкуре сквозил Небесный Огонь,
С каплей слезинкой по тайной тропе шла невидимкой Белошейка Весна.
Сквозь березняк Солнце ласковым теплом одарило стекающую наледь,
Дух-спаситель развесил сережки над звериной норкой и певчим дуплом.
С семи углов земли, Луна призывала таёжные сердца к одному огню-очагу,
В пуховом гнезде пристально высматривать восход наблюдающей звезды.
«Поперёк неба»
За плечами - суровая жизнь, тайгу прошёл с краю и вдоль и поперек,
Снимал кожу зверя вместе с рогами и ушами, душу отпускал к звезде.
Дух-покровитель промысла жил добрым предком с хорошей судьбой,
В чутком отсвете бродячей Луны отзывался бездонной глубиной снов.
Сила Зенита в потоке сознательных желаний, дало почин прозябанию,
Со дна души поднял указанные знаки, а одежду скроил из меха шкур.
Блуждая поперек времени, изгибалась душа меж мысли звёзд и комет,
Метеорит заступался за душу перед Матерью неба, тля поперек мечты.
Предназначенной тропой ступала, на изгари отыскивая духовный Путь.
Душа тлела, поперёк себя падала, вспоминая высоту вновь возжигаясь.
«Солнечная птица»
День и ночь птичка держалась за верхушку кедра,
Выпила дождь и положила его во вьючную сумку.
Тучи унес до края земли ветер, расступилась мгла,
Обжигая клюв и когти перьями раздувала пламя.
Солнечный огонь выгорел, зной ушёл в зарницу,
Обугленную головешку пташка зарёй поджигала.
Солнцегрудая птица толкала крошку огня в небыль,
Закатным лучом, мелькая на заиндевелой ветке,
Синице с чёрным пятном на голове снилась ночка,
Лунные рожки подцепили к созвездиям озорницу.
«Языковое гнездо»
В горных хребтах кочевник не мог спрятаться от чудес родного слова,
Слово берёг, чтобы добыча не убегала, испугавшись сказочных образов.
Прислушивался, о чём пела могучая лиственница под порывами ветра,
Силой речи отводил духов недугов от оленьего стада и своих сородичей.
Влюблённый в открытость слога, сочетающих из трёх и более гласных,
Верил в реальность сказаний и языковую связь поколений, не прерывал.
Души дрожащей крик спасал в опасности, давал мечтать и честь сохранял,
Сокрушался, когда тоскующему сердцу не с кем было поговорить на нём.
Бесписьменным голосом очищал звёзды Млечного Пути над пиками гор,
В месяц птичьего взмаха крыла призывным кличем Солнце пробуждал.«Возвращённая жизненность»
Кочевал по тайге, болотам, рекам, горным массивам с непуганым зверьём,
Охотился по местам, где невозможно жить, а нужно постоянно выживать.
Не вредил природе, особой чести удостаивал возвращение жизненности,
Взятые в тайге не исчезали, а предавались земле глазами добытых животных.
Поведение определял, как вели себя возвращённые души в новых телах,
Срастались с небесами, где светит Солнце, Луна и камень достаёт до звёзд.
Питаясь необходимо и достаточно, знал всё, что его окружает, есть он сам,
Нож - шестой палец, копыта - продление ступни, глаза – восприятие мира.
Свободный дух чтил не столько частью Природы, сколько долей Космоса,
Где другие лишались сил, воссоздавал экологически чистый образ жизни.
«Владетель»
Всё живое и неживое в мире имеет, кроме тела доброго духа-владетеля,
Добыв зверя и сняв с его кожу, человек развешивал её на высоком дереве.
Просил прощения, принося извинение, думая, что душа зверя не отомстит,
Винил себя, что стрелу оперил чужими перьями птиц и натянув лук пустил.
Дух охотничьей удачи скуп, дает из своих запасов людям крайне неохотно,
Бестелесный он нуждался в пропитании, жилище, развлечениях и заботе.
Изменяя место своего обитания, исковеркивал окружающее пространство,
Заблаговременно примиряясь, после долгих просьб обменялся припасами,
Дух невидимый умножал изюбря и соболя, ветром и дождем не изгорал.
В чуме со смолистым запахом угощал владетеля красной и чёрной ягодой.
«Тундры счастье»
Вьются пролётные птицы на камнях во всполохах зари,
Оживляют розовеющий небосвод с брусничной луной.
В трепете горный ветер на перевалах прозрачен и чист,
Праздником в сердце стучится заветное тундры счастье.
Трещины губ от свежей соли, белым ягелем пересохли,
Вдыхая с плывущими облаками тайги смолистый воздух.
Кочуют олени по туманной мгле покрывшей талые снега,
Птичья стая парит в маревых просветах солнечного света.
Обозревая сезоны в бесконечном избытке миров жизни,
Обустроив гнездо, птаха сблизила будущее с прошедшим.
«Полоса неба»
Растворяясь в закатном мареве минуя быль и небыль,
На снежниках заискрятся алым светом трепетные тучи.
Зацепившись за горные вершины стадо рваных теней,
Укроет ледяными туманами стойбища на перевалах.
Жизнь мчит вперёд, огибая чёрную метель в буреломе,
Откроет бегущим вдаль тропинкам затяжные подъёмы.
Заполнив счастьем зарева зари полосу неба вдоль истока,
Кочующих оленей встретит дыханием приветливый ветер.
Прохладой мелькнёт лик Вечерней звезды и взойдет Луна,
Превращая миражи золоченых гор в звёздную круговерть.
«Второе рождение»
Трущоба освещалась взлетающим к звёздам пламенем кострища,
Напевала песню оленья душа, воплощённая в шаманском бубне.
Осмысливая своё назначение для сохранения исконного обитания,
Понимала добро и худо, страдала о природе, промыслах и жизни.
Звон металлических подвесок на костюме отпугивал злого духа,
Клыки и когти зверя защищали от невзгод и стихийных бедствий.
С перепутья троп глубоким чувством вела, предвидела, исцеляла,
В бесконечной судьбе вечного кочевания дала добыть пропитание.
Соприкасаясь с другими мирами, шагала к мигу второго рожденья,
Зов направлял в дебри следить за полётом птиц и бытием зверей.
«Предчувствие»
Безо лжи радуга вспорхнула в небо, выглянуло Солнце, дождь иссякнул,
Семицветная птица взлетала в ясную погоду наоборот, дождик закапал.
К правде жизни тянулся и на радуге клялся, за нарушения небеса карали,
Не сплёвывал в огонь кострища, строгая судьба делала рабом пожарищ.
Не обижал ни восходящую зарю, ни дождь, ни снег, ни молнию в грозу,
Страдая летом от овода и мошки, лечил плачущего оленёнка в час ночи.
Берёг вещающих зверей и птиц, что крылатое эхо духами родов считало,
Удачу и везение по краю тропы за собой в знамении и силе приносило.
Хранил пустеющие запасы явлений, прошения о соболе, изюбре и волке,
Ветер попутно ударял, воспламеняя заревое светило в звёздной неволе.
«Тени туч»
Кочуя вдоль каменной гряды по снежникам и болотище,
Олени на затяжном подъёме грудью туманы раздвигали.
Расставаясь с улетающими мечтами, поглядывая вдаль,
Прилипли к перевалу и хмурились сердито облаков стада.
Из пустоты наклонив лицо навстречу притихшим душам,
Пламень молнии обнял тучи, пошатывая убегающие тени.
От удивления порывистый ветер надулся, сломался и упал,
Заскользил навстречу надежде раненой в крылья птицей.
Повинуясь силе, олени копытами встали на плечи вершин,
Ожидая, когда сквозь трепет тени туч солнца луч прорвётся.
«Радость рассвета»
Туманным утром, открывающим стены отвесных скал,
Радужный блеск росы заиграл вдоль бегущей тропинки.
По краю бездны скользнули лучи восходящего солнца,
С насиженной кладки вспорхнула птица на плечи неба.
Грёзы ночи россыпью угасали в зарождении рассвета,
Утренняя звездочка в всполохах зари одиноко мерцала.
Возникнув из пустоты искры к кедровой хвое приникали,
Даром счастья души касались сердец кочующих оленей.
Горячим вдохновением, зажигая страждущую плоть зверей,
По перевалам восходящим к бескрайней вечности вершин.
«Полёт сновидения»
Лунный круг закатился за заснеженные вершины,
Перепутались кочевые тропинки на талой наледи.
Пирамидками отмечен путь затяжного перевала,
Резко бьёт метель, стылым ветром сдавила грудь.
Промелькнули мечты об обратной стороне Земли,
Сердце почувствовало зов острозубого горизонта.
Костром-очагом багульник загорает в пламени зари,
Дымом серебрится на каменной россыпи ягельник.
На шестах ленточки из ткани трепещут крыльями птиц,
Тенью улетают сновидения об давно погасших звёздах.
«Точка восхода»
Бесконечно шагая ведомый кормчей звездой,
К дикому стаду оленей у вечных снегов стоящих.
По тропам размышлений задыхаясь туманами,
Мимо ленточек на шестах остовах чумов жилищ.
Отпускает на вольную волю мысли и мечтания,
Следом за лучами закатного лунного свечения.
Ищет заветные точки восхода стоящего солнца,
Под Утренней звездою у озарённого ягельника.
Наперекор метелям огибая седые камнепады,
Понял непостижимую тайну жизни и прозябания.
«Неуловимая душа»
Встающий над радугой рассвет растопил следы куропатки в снежнике,
Камешек-голыш в бурлящем потоке плескался в талой черни речной.
В белый день солнцестояния прилетели птицы на большую проталину,
Стадо оленей брело в круговом танце, сочиняя песни на ходу в восход.
Солнце чуть-чуть коснулось верхушки кедра, разбудив выводок лисиц,
Шатун равный по силе ста волкам в густом ельнике, зализывал рубцы,
Соскрёб когтистыми лапами снег и бросил комочек лунным предкам,
В необычно изогнутые рожки оленя поселилась душа дарующая удачу.
Огнем костерка заиграла, в кронах судьбы облака дуновением качнула,
Надевая глухариные перья, пила березовый сок, покоем и лаской дыша.
«Ленточка весна»
Вздыхая грудью снежинки на горных перевалах,
На не растаявший ледник с неба пуночки садятся.
На скалистых пиках разрывая тиски сновидения,
В блеске луны встречают сладость пробуждения.
Солнечный ветер, прокручивает орбиты планет,
Раскачивает воздушно-нежные крылья ленточки.
От кочевых тропинок тундры и бродячих облаков,
В весну влюблённые мечтают к солнцу долететь.
До горизонта наполняя счастьем бездонную лазурь,
Соединяя прошлое и будущее вершин в зареве зари.
«Петлистая тропа»
Сквозь снежную пыль перевала шагая, амулет подарит силы,
С мечтой хорошей в сердце, возможно она станет реальной.
Звездчатой сыпи неба, наверно приснится Луны нетленность,
Тайга насладится жизнью, сквозь туманны увидев луч солнца.
Не мучаясь ожиданием идти не тореным путём без сомнения,
Сгибаясь под колючим ветром, спотыкаясь об льдины и камни.
Рискуя и ошибаясь навстречу запутанным шерстинкам судеб,
Непрестанному ходу нет конца и петлистая тропа не преграда.
Для заплутавшей души назад дороги нет, не пытаясь свернуть,
У Млечного брода оленёнок отхлебнёт хлябь бездонных небес.
«Пламя души»
Всё живое и не живое таёжник считал одушевлённым,
Добытым животным одну за другой возвращал души,
Дабы умилостивить силы природы совершал освящение.
Тайны впечатлений, полученные под влиянием видений,
Стали основой веры в существование двух разных душ:
Одна в течение всей жизни связана дыханием с телом,
Хождение тенью другой чувствовал в обмороке разумом.
С утренней звездою, с зарёю и с солнечными брызгами,
Тоску измеряя, возжигал пламя души, словно избавление,
В силах снова любить, верить и дышать с наслаждением.
«Медведя дух»
Потомок медвежьего рода определял успех предстоящей охоты,
Слушал поступь и ворчанье подходящего из бурелома медведя.
Опасался преследовать зверя, добывал всегда по неосторожности,
Медвежьей песней просил не гневаться, спуская братишку с небес.
Уложенный мордой в кедровую хвою зверь не опознавал человека,
С надетой на голову шапки на когти колец вспархивала одна душа.
В зверином танце, спрашивал зверя, желает ли он быть духом рода,
Вторая душа улетала на небо, третья оставалась домашним духом,
Живой медведь-дух душой всё видел, понимал, чувствовал, ведал,
Снимая запрет на вкушение мяса, пробуждал веру в силу магии тела.
«Облако-Олень»
Посреди всплывающих опытов порождённых жизней,
Без счастья и горя в душе затаился безрадостный зверь.
Внедрился в сознание выпуклых надзвёздных миров,
Видел вспышки света отражённые в мыслях Облако-Олень.
Без передышки веря в бессмертие родившихся на свет душ,
Мысленно зрел темноту, слёзы, переживая мучительно.
От сладкой прелести неприкаянные души парили призрачно,
Рвали сердце, дождём плакали и летали над сумраком луж.
Над пустым одиночеством рос, солнце взошло босым лучом,
Качая колыбель утраченных надежд для не рождённых душ.
«Кормление огня»
Дымовое отверстие имело створку в пространство созвездий,
Всех помогающих духов Вселенной кормил через пламя огня.
Огонь-очаг сравнивал с солнечным ртом, проявляющим жизнь.
Медведю в берлогу не отдавал искру уголька, слепок с Солнца.
В огненном духе-охранителе видел защиту, опору и обновление,
Пламя укрепляло нити жизни душ людей среди лютых хищников.
Огонь, приручающий и оберегающий стойбище от диких зверей,
Просил согреть, накормить и благодарил его за охотничье счастье.
Упокоив поживу на ветвях Мирового древа, угощал огонь сластью,
Душа добытого зверя не сгорала, а из пепла возрождалась вновь.
«Древо жизни»
Небо насытилось светом солнца и тьмой ночи с бликом звёзд и луны,
С появлением хвои лиственницы в олений отёл закуковала кукушка.
Повела души оленьи на поводу получать силу от верхнего загона неба,
Ветер бился о хвою древа жизни раздаяния, окуная души в странствия.
Научала знаниям, соединяющим верхний и нижний миры Вселенной.
Учила проживанию, связывающую все формы бытия добывать удачу.
Шерстинки сыпались на восход бубна солнца, копыта меряли время,
Ветви помощники двигали явления природы к свету источника добра.
Из глубин тянули корни смолу жизни, дающую корм, рост, тепло и уют,
Бренчала каменная соль, звала низойти в гнездо мирового древа жизни.
«Личная песня»
Отряхнувшись от снежной метелицы, осень спела красной брусникою,
Косой ветер уныло повторял сладко-горьковатую мелодию стариков.
Взлетая и падая в затмения, не запевала душа чужие личные напевы,
Имела ум, мысли, дыхание, одежду и личную песню - мелодию.
В пути оглашала духам цель движения и о событиях своего житья,
Заклинала духов об удаче, выражая надежду на охотничье счастье.
С ознобом по коже сквозь стену эхо слышала всхлипы и рыдания,
Тихо пела ласковые песни о маме в пустоте безличного прозябания.
Радуясь и огорчаясь, обменивалась распевами и слогом речитатива,
Потаённый напев личной песни на протяжении тропинки, не меняя.
«Оленёнок веснянка»
Сток реки Уда, излучая тепло, смягчал сезонное похолодание воздуха,
Влажная почва подготавливала хвойные деревья к зимнему покою.
Тёплая осень облаком дала прирост почек и побегов в будущем году,
Лиственница осыпала золотистую хвою, разжигая гон у самца оленя.
Преследуя самку, вступал в брачные игры, защищал при явной угрозе,
В снегопад и заморозки питались мхом в зарослях и лесном подростке.
Отгоняя прошлогоднего телёнка, у водоёма расположили место для отёла,
Закончился ледоход, в расстилающейся тени родился оленёнок веснянка.
Материнским молоком кормился летом до осыпания лиственничной хвои,
С горстью веснушек оленёнок привыкал
к непогоде и стуже суровой зимы.
«Ленточка чалу»
Первым упавшим лучом нового солнца в день весеннего равноденствия,
Душа медведицы напоминала таёжнику о добытых зверях на берлоге.
Зажигая три костра кормления духов, очищения и приготовления пищи,
В руки крылатого охотничьего духа на бубне подвесил лоскуты из ткани.
Завязывая на них узлы, мысленно прекращал то, от чего хотел избавиться,
К полоскам на рукавах крепил перья способные к полету, получая их силу,
В сопровождении птицы-спутника парил, оплошности сжигая светилом,
Обещал делить поровну всем жителям тайги добытый на охоте прокорм.
Ленты отрывал от куска материи вручную не шире лапки медвежонка,
Возрождённый зверь осуждал подношения богаче, чем сама природа.
«Ветер в ветре»
Наблюдал погоду, являя в памяти переживания от стихийных бедствий,
Обдуваемый со всех сторон слышал, осязал и чувствовал запах ветра.
Направление тихого ветра заметил по относу дыма от очага кострища,
Лёгкое движение незримого ветра ощутил лицом, зашелестели листья.
В умеренном ветре колыхались тонкие ветви деревьев и таяли звёзды,
Свежий ветер раскачал молодые побеги ягеля, перехватило дыханье.
Качались стволы деревьев, ломались сучья с трудом брёл против бури.
Деревья вырывались с корнем, металось время, жизнь вскачь убегала.
Тайга рычала штормом, идущий пешком охотник, долго стоял на месте,
К тяготам с трудом привыкал, пред выносливым шторм покорно стихал.
«Вечный шаг»
В глазах серых хищников играют вечности мгновения жизни,
Надежда, счастье и сомнения в вечности своей неповторимы.
Бесконечно длинные по мхам и камням охотничьи тропинки,
Заснеженные вершины, наледи ручьев, перевалы и шерлопы.
Вечнозелёный кедровый стланик с длинными иголками хвои,
Укрылся снежной бахромой, лапы распростёр, спокойно спит.
Вечная возвышенность небес и звёзд далеких светит вечность,
По ягелю движется оленье стадо шаг за шагом в бесконечность.
Закатный луч Солнца теплом не согревает в студёной поволоке,
К Луне взлетевшая птица подняла на ноги волчью стаю в засаде.
«Угольная пыль»
Душа огня очень схожая с душой человека издавала звуки и искрилась,
Полётом искр огонь успокаивал чувства, потерявшего охотничью удачу.
На костре готовя кушанье, первую ложку супа и глоток чая дарил огню,
Не плакал, смелому нипочём тяготы, сытый огонь помогал добыть пищу.
Неудачи заставляли, сомневаясь в правоте, огонь озарял, как отличиться,
Разноцветными лоскутками ткани, огораживал кострище на стойбище.
Совершал очищение, пройдя сквозь пламя, окуривал оснастку дымом,
Приобщался к законам огня, учился быть вежливым как со знакомым.
По следам на пепле, оставленным на кострище предсказывал будущее.
Отмечал лицо, угольной пылью багульника, кочуя доступной тропинкой.
«Медвежья царапина»
Медведица покинула лёжку в густом кедровом молодняке,
Утаптывала тропу по перешейкам между озером и болотом.
Брела к каменной голове хозяина тайги с раскрытой пастью,
Чутко обнюхивала ноздри, изгиб лба, глаза, язык, уши, клыки.
Мощь когтистых лап духа-охранителя украшала царапинами,
Воспалённые порезы скрипели шерстью ветров о зубы камня.
Властью наделённой от небесных светил вверяла след в души,
Соединяла воедино однородных предков людей и животных.
Продлевала запрет охоты на тотемных зверей и птиц в угодьях,
Оттиск награждал счастьем деторождения женщин бесплодных.
«Вестник весны»
Духи бескрайних гор помогали верную искать дорогу,
Острые вершины наполняли смыслом поземок тропок.
Солнце грело сильнее на перевалах клочья рваных туч,
Вдоль реки каменистой ветер звучал сладостной песней.
Позабыв застуженные метелицы в туманных видениях,
За оленями птица петляла, в поисках питания и счастья.
Вестник весны ворона стучалась в оттепель после пурги,
Гнездо вила, коротая ночи, сомнения, страсти и мечты.
Кочёвками землю измерив, олени встали на проталине,
У потрёпанного стужей наста родился милый оленёнок.
«Живой календарь»
Август - месяц линьки оленьих рогов и снятие с них шкурки,
Сентябрь - игры гона призывающих оленей бодаться головами.
Октябрь - начало зимней охоты, ноябрь - месяц глубокого снега.
Декабрь - месяц сильных морозов, январь - прекращение охоты,
Февраль - потепление и метели, возобновление перекочевок.
Март - голова сбрасывает оленьи рога на ветреный пик хребта,
Апрель - сквозь сухостой талой водой траву тянет к лучу солнца,
Май - замер крик ворона, на свет рождались маленькие оленята.
Июнь - дождь льёт слёзы, а туман с цветов осыпает капли росы.
Июль - после медвежьих свадеб в берлоге малыши родятся снова
Коллекция авторских экземпляров
Ловец Солнца. – Иркутск : Артиздат, 2019. – 376 с.
Ленточки странствий. – Иркутск : Артиздат, 2016. – 255 с.
Комментариев нет:
Отправить комментарий